Главный тренер ЦСКА – о прогрессе Чалова, супе Кононова и реальном Чернобыле.

Минск тщательно готовится к приёму Европейских игр: обновляется, чистится, украшается. Нет сомнений, что престижный мультиспортивный форум с точки зрения организации пройдёт идеально. У нас в столице Беларуси был другой интерес – в лице главного тренера ЦСКА. «Хотите пообщаться – приезжайте в гости», — предложил Виктор Гончаренко после заключительного матча РПЛ. Мы и поехали.

«В душе надеялись, что и дальше всё пойдёт так, как осенью, как с «Реалом»

— Скажи вам кто год назад, что ЦСКА финиширует четвёртым в РПЛ – обрадовались бы? 
— Мы посчитали бы это хорошим результатом. Разумеется, после того, что случилось на «Сантьяго Бернабеу», все захотели большего. 

— Но? 
— Могу повторить всё то, что сказал на пресс-конференции после «Крыльев». Зимой, перед сезоном, у нас была командная встреча, и, наверное, мы взвалили на себя непосильную ношу. Она нас сильно закрепостила. Заявляя, что теперь «будем биться за первое место» и «должны стать чемпионами», мы приняли дополнительную ответственность, с которой в полной мере не справились. Все решения в атаке и обороне принимались сквозь призму ответственности – перед собой, перед людьми за данные обещания. Самое главное, что мне не удалось своевременно рассмотреть ситуацию и раскрепостить команду, чтобы она показывала тот футбол, на который способна. Только за два последних тура нам удалось наконец сбросить психологические оковы – может быть, поэтому в них и выиграли.

— Зимой у вас было чувство опасности? 
— Оно всегда должно сопровождать команду и тренера. Но, возможно, нам действительно не хватило объективной самооценки. Мы без единого поражения прошли всю предсезонку: два матча закончили вничью, остальные выиграли. Мы могли контролировать ритм игры, могли добавить, стали достаточно вариативной командой. Не было ничего, что вызывало бы тревогу. Форма игроков, их ответственность, отношение к тренировкам и спаррингам – всё указывало на то, что мы должны во всеоружии подойти к первому после паузы матчу – против «Арсенала». Думали, что и в чемпионате будем продолжать так же играть и добиваться побед – и тут попали под холодный душ в Грозном. Возможно, мы, тренеры, плохо подвели команду к игре. Может, повлияла адаптация к России после Испании или перелёт. Победа над «Рубином» вроде бы вернула на правильный путь, но этого чувства опасности нам и в дальнейшем не хватало.

— После первой, впечатляющей части сезона вы обмолвились, что не стоит ждать успехов от команды на постоянной основе. Значит, все-таки предчувствовали проблемы? 
— Надо исходить из простой статистики. Средний возраст команд, которые добиваются результата в истории футбола, становятся чемпионами мира, составляет 29 лет. Можем посмотреть ЦСКА предыдущего года – это была достаточно опытная, сбалансированная, сыгранная команда, которая контролировала ритм игры и чётко знала, когда нужно прибавить, а когда – сдержать себя. Сейчас мы получаем такой же «зенит», такой же «Локомотив» и достаточно сыгранный «Краснодар», понявший и принявший требования Мусаева. А наша команда – самая молодая в лиге. Футболисты должны набить какое-то количество шишек, чтобы приобрести опыт и в дальнейшем побеждать более стабильно. Сейчас понимаю, что рано или поздно дефицит опыта должен был сказаться на результатах. Хотя в душе мы надеялись, что и дальше всё пойдёт так, как осенью, как с «Реалом». 

— Будь у вас возможность отмотать время на полгода назад – что изменили бы? 
— Нужно было чётче определиться со схемой игры и стартовым составом. Причины, почему этого не произошло – на поверхности. Васина ждали уже 10 января. Ничто не предвещало беды с Дзагоевым. Плюс Эрнандес хорошо прошёл подготовительный период, а потом сломался. Три позиции вылетели сразу – это сказалось на командных действиях. И, повторюсь, мне как тренеру следовало раскрепостить команду. Тогда показали бы более качественную игру. 

— Перед стартом чемпионата руководство обозначало вам конкретную цель на сезон? 
— Мне трудно представить, чтобы приходил, условно говоря, Медведев в «зените», Федун в «спартаке» и говорили: «Ребята, наша задача – стать чемпионами!»… Хотя нет, «спартак» всё время что-то объявляет (улыбается). Но по мне, в большом клубе само собой разумеется играть каждый матч на победу и стремиться стать чемпионом. Сама атмосфера, уклад жизни, быта команды подразумевают, что ты должен быть только наверху, по-другому никак. 

— Даже в той ситуации, в которой ЦСКА оказался летом? 
— Поначалу действительно было тяжело. Я хорошо помню свои чувства, когда проиграли «Копенгагену», по всем статьям. Мы просто не понимали, от чего оттолкнуться. Я честно предупреждал Бабаева: август будет очень тяжёлым, поскольку придётся в боевых условиях обкатывать многочисленных новичков. 

— Весной, после того, как ЦСКА снова стал терять очки, вы что-то меняли в коммуникации с футболистами? 
— Всё уменьшили – продолжительность теоретических занятий, установок. Я умышленно минимизировал общение с командой – за исключением индивидуальных бесед. Когда коллектив попадает в такую ситуацию, футболисты иной раз просто отключаются от обилия информации, начинают сомневаться в себе. Может быть, надо было «отпустить» команду еще больше. Сейчас отдаю себе отчёт, что на каком-то этапе случился перегруз информацией с моей стороны. Возможно, где-то перетянул гайки.

— Момент самого глубокого опустошения в эти полгода – матч с «Уфой»? 
— Когда ты 87 минут держишь матч под контролем, а в итоге набираешь одно очко – это всегда очень тяжело перенести. Как показала практика, мы пришли в себя только за два тура до финиша. После «Уфы» сильно упали, пошли скачки. 

— Некоторые перестановки по ходу игр, обратные замены порождали ощущение растерянности на скамейке. Было такое? 
— На мой взгляд, тренер должен рисковать. Если ты не рискуешь ничем, на самом деле ты рискуешь всем. Наверное, и в следующем сезоне будут подобные решения. Чего точно не будет – это бездействия. Тренер для того и существует, чтобы влиять на команду и игру. Если добиваешься результата, все решения – правильные, если нет – провальные. Так было, есть и будет. 

Понимаю, что для Жоры Щенникова, заслуженного футболиста, обратная замена – это стресс. Но тренер должен принимать рисковые решения. Жоре я всё объяснил, и он прекрасно меня понял. Хотя представляю, какие эмоции у него бушевали внутри. Когда меня в своё время обратно заменили, чувство было такое, будто в меня плюнули, притом не один раз. 

— Кстати, почему он так же резко перестал забивать, как и начал? 
— Жора – опытный футболист, принёс массу пользы ЦСКА, но на протяжении этого неудачного периода долго мучился с аллергией, поэтому у него и произошёл спад. Кашель на протяжении полутора месяцев не позволял Щенникову тренироваться и играть в полную силу. Такое обострение у него впервые.

«У меня нет «плана Б»

— С «Крыльями» был лучший матч весны? 
— Легко атаковали, счёт 6:0, день рождения президента… 

— У тренера дочь родилась… 
— Да. Приятно, что количество болельщиков у нас выросло в этом сезоне. Люди приходят в предвкушении: что же сегодня нам эта команда преподнесёт? Что будет – Эверест или Марианская впадина? Поэтому и интересно ЦСКА смотреть – с нами не скучно. 

— Какие ещё фрагменты второй части сезона доставили удовольствие? 
— В чём заключается нестабильность? Мы даже отдельно взятый матч можем играть по-разному. Первый тайм против «Крыльев» — 1:0, второй – 5:0. По ходу одной игры демонстрируем принципиально разный уровень: то взорвались, то пропали. Такие ситуации случались в каждом матче. 

— В том числе со «спартаком»? 
— Да-да. Где-то тебя наказывают, где-то не наказывают, где-то ты кого-то можешь поймать. Это тоже показатель молодости команды.

— «Краснодар» так и сделал — наплевал на собственную философию, зато наказал ЦСКА на контригре. 
— «Тоттенхэм» тоже не планировал пропускать на первой минуте от «Ливерпуля». Такие вещи сложно планировать. Мне, например, не совсем понятно, что такое «план Б». У меня его нет. Моя задача – дать команде как можно больше вариантов «плана А». В том числе он подразумевает пропущенный мяч – к этому тоже нужно быть готовым и планомерно идти вперёд. Нельзя допускать, чтобы гол выбивал из колеи. 

— Что случилось с обороной ЦСКА после зимней паузы? Даже опытные люди порой допускали такие ляпы, что болельщики хватались за головы. 
— Есть количество созданных моментов, статистика xG, которую вы так любите. Ожидание забитого или пропущенного мяча. Согласно ней, мы должны были чуть больше пропустить осенью и чуть меньше — весной. Возьмите, опять-таки, матч с «Уфой»: у них ударов в створ ворот до 87-й минуты не было, а закончили 2:2. И всё равно ЦСКА пропустил меньше всех – наравне с «Краснодаром» и «ростовом». Другое дело, что меньше забивали во второй части сезона, чем стоило бы. Двух мячей за матч, наверное, всё-таки маловато, чтобы быть вверху. Эта цифра должна приближаться к трём. Значит, нужно создавать больше моментов. 

— Частая ротация в защите была целенаправленным творческим поиском или реакцией на грубые коллективные и индивидуальные ошибки? 
— Не могу сказать, что у меня определение состава – это реакция на ошибки предыдущего матча. Нет. Просто сложилась ситуация: Щенников болеет, Васин только выздоровел, Дивеев – недавно пришёл. В итоге перед каждой новой игрой мы вынуждены были искать оптимальные сочетания. Отсутствие чёткого стартового состава – это, повторюсь, не очень хорошо.

«Такой человек, как Вернблум, нужен в любом коллективе»

— Вы ждали большего прогресса от армейской молодёжи в эти полгода? 
— Для того чтобы молодой футболист прогрессировал, с ним рядом должен находиться опытный партнёр. Нельзя поднять на новый уровень одновременно трёх юниоров. Для того чтобы вырос Чалов, с ним должен быть Эрнандес. Для того чтобы прогрессировал Обляков, с ним должен быть Дзагоев. Из всех линий у нас только вратарская не нуждается в усилении и лишь оборона укомплектована опытными мастерами – тут и Набабкин, и Щенников, и Магнуссон, проделавший путь в «Бристоле» и «Ювентусе». Это была наиболее сбалансированная линия, хотя и пропускала весной больше обычного. Облякову, Ахметову, Чалову сложно подниматься самостоятельно, своей молодёжной компанией – важно присутствие рядом зрелых одноклубников. 

— Обляков и Ахметов неплохо смотрелись в созидании, но в разрушении не всегда всё было позитивно. 
— Да, крен Облякова и Ахметова в сторону наступления существует, но за их спиной стоят три центральных защитника, не два. Они должны выше поднимать оборонительную линию, чаще покидать свои позиции, чтобы атаковать соперника в момент приёма. В таком случае и Обляков с Ахметовым в оборонительной фазе смотрелись бы по-другому. 

— Разделяете мнение, что современному ЦСКА остро не хватает матёрого опорника а-ля Вернблум? 
— Мы предпринимали усилия, чтобы оставить Понтуса. Такой человек всегда нужен в любом коллективе. Он придаёт совсем другой градус игре, тренировке. Понимает, когда команда может упасть, и способен зажечь её своими действиями. Такого игрока у нас не нашлось, нечего скрывать. Бийол и Бистрович – тоже молодые пацаны. Они пока не были готовы к той роли, которая была у Вернблума. После ухода многолетнего костяка, наверное, так и должно было быть. Могли набрать на их места таких же 30-летних, но пошли другим путём. Можно сказать, что стали заложниками того, что в ЦСКА длительное время был костяк, и это работало. Понятно, что из-за ограниченных возможностей мы вытаскивали всё, что было, у наших мастодонтов, а молодые взвалить этот груз еще объективно не в состоянии. 

— Переводом Бийола в атаку пытались вылепить из него второго Вернблума? 
— Яке не хватает быстроты работы с мячом в центре поля – того, что есть у Ахметова, Облякова, Бистровича. Если это к нему придёт, на что мы очень надеемся, его можно будет вернуть обратно в полузащиту. У Бийола есть ценное качество – он одинаково полезно действует на стандартных положениях как в атаке, так и в обороне. А поскольку начинал он играть в нападении, у него хорошее завершение: «Рубину» забил правой ногой, «Крыльям» — левой, «Динамо» — головой. Если он столько забил, может, его нападающим и сохранить? Он играл в атаке, у него правильное понимание – в этом они с Понтусом схожи. Тот ведь тоже начинал карьеру форвардом. Вы можете подумать, что я ищу второго Вернблума. Почему нет, если человек может так играть и способен подсобить, когда нужно соперника дожимать в концовке. А иногда Яка полезнее в центре поля. 

— Не читали высказываний Натхо, что он не прочь вернуться в ЦСКА? 
— Ни от чего нельзя зарекаться. Натхо, как и Понтус, мог бы придать нам стройности. Ведь что такое молодость? Обляков и Ахметов думают в атакующем ключе, а Натхо понимает, что иногда надо мяч придержать, чтобы назад не бежать. Это оценка опытного футболиста.

«Ментально Дивеев очень сильный футболист»

— Когда Дивеев в первом же спарринге за ЦСКА, против «Уфы», ни разу не ошибся в передачах, многие изумились. Но не вы? 
— У меня другая оценка. Ментально это очень сильный футболист. Ему неважно, против кого играть и какую передачу делать – короткую, длинную, левой ногой, правой. Можно делать и 100% точных передач назад, а у Дивеева правильный пас, причём как «щекой», так и подъёмом. 

— Тогда почему такой молодец не играл в «Уфе»? 
— Вы знаете, что у меня дружеские отношения с Шамилем Газизовым. Когда мы начали общаться по поводу Дивеева, Камилыч спросил: «Он у тебя будет играть?». Я ответил: «Как бы парадоксально это ни звучало, в ЦСКА у него больше шансов, чем в «Уфе». Мы понимали, что костяк у нас молодой, одним футболистом больше, одним меньше – нет принципиальной разницы. А у них другая ситуация – борьба за выживание. Она более изнурительная. Я это на себе прочувствовал, когда с той же «Уфой» попал в зону турбулентности. Внизу гораздо сложнее, чем вверху. Если у нас команда была зажатая, то там – неуверенная. Когда катишься вниз, получаешь фантастическую неуверенность. 

— Хотя бы раз возникали сомнения в целесообразности его полноценного выкупа? 
— Вопрос не стоял так: «Давай Дивеева, а там как получится». Шёл мониторинг кандидатов, собирались отзывы людей, которым я доверяю. Всё указывало на то, что это тот игрок, который нужен ЦСКА. Первые тренировки Игоря у нас только подтвердили это впечатление. 

— Видите в нём лидера команды на долгосрочную перспективу? 
— Безусловно. Своей игрой, действиями он уже заслужил место в стартовом составе. Уверен, что этот футболист вдолгую поможет ЦСКА.

«Березуцкий, Игнашевич и Понтус умели сканировать то, что происходит вокруг»

— Ждать от ЦСКА прорыва в реализации стандартов? 
— У нас есть стабильно подающий игрок – Ваня Обляков, и есть понимание, что этот компонент игры глобально нужно улучшить. При этом есть не только стандарт, но и атака вторым темпом, которая тоже играет немаловажную роль в современном футболе. Её тоже следует усовершенствовать, и мы постараемся это сделать. 

— При чужих стандартах ЦСКА тоже допускал серьёзные ошибки. 
— Стандартные положения – это концентрация и коммуникация. В современных условиях розыгрыши могут сильно меняться от игры к игре. И здесь вопрос, как ты адаптируешься к этому. Сколько соперников в комбинации участвует – пять, шесть или больше, как в случае с «Уфой», когда на подачу пришёл даже Беленов. Если Вася Березуцкий, Игнашевич и Понтус умели сканировать то, что происходит вокруг, то у менее опытных защитников преобладает «туннельное» зрение, когда видят только мяч и соперника перед собой. 

— Как вообще возможна ситуация, когда чуть ли не семь человек держат одного, в то время как на дальнюю штангу выбегают четверо свободных соперников? Мы снова про «Уфу». 
— На дальней штанге может быть сколько угодно игроков, если ты выносишь первый мяч. А если происходит касание, ситуацией в большей степени управляет соперник. Нам нужно было лучше сыграть первый мяч. Это то, о чём мы уже говорили: есть стандарт в чистом виде, а есть ситуация второго мяча или касания, после которого тот может пойти в любом направлении. Естественно, это не отменяет вопросов к футболистам, играющим персонально. Тот же Бистрович мог лучше держать позицию. Но, повторюсь, есть вопрос концентрации, коммуникации и первого мяча.

«Чалову иногда нужно посмотреть футбол со стороны»

— Три лучших игрока сезона по версии Виктора Гончаренко? 
— Чалов, Дзюба, Акинфеев. 

— Больше не боитесь перехвалить Чалова? 
— Нет. Если его фамилия мне пришла в голову сразу, значит, он действительно провёл хороший сезон.

— Бердыев вообще назвал Чалова самым умным игроком лиги. 
— Меня это не удивило. У Курбана Бекиевича всегда очень трезвая оценка. Мне понравилось, как он сказал про Понтуса: «Он не делает того, что не умеет». Абсолютно верное замечание. Человек его опыта имеет право на такие заявления.

— Ждали от Чалова такого прогресса в прошлом сезоне? 
— Почему нет? Федя – яркий пример целеустремлённого человека. Он любит тренироваться, работать над собой для того, чтобы быть лучше в каждом эпизоде. Чалов заслужил то, что имеет, своим отношением к делу. Не забывайте, что он уже третий сезон в первой команде. С ним легко: Федя отлично усваивает информацию, которую ему даёшь. 

— Не перетянули вы гайки, воспитывая Чалова скамейкой запасных пару лет назад? 
— Нет. Если бы у меня была такая возможность, несколько игр Чалов начал бы на скамейке. 

— Даже сейчас?! 
— Да. Тогда он по-другому начинает воспринимать игру. Когда в прошлом году проиграли «Динамо» 1:2, он вышел, забил, и у него пошла серия. Ему иногда нужно посмотреть футбол со стороны. В этом случае он выходит и сразу улучшает игру. 

— Чалов дозрел для переезда в Европу? 
— Смотря куда. Это вполне нормальное и правильное желание в любом возрасте. Совсем неправильно не думать об этом после 20 лет. Если будет гарантия игрового времени – возможно, стоит попробовать. Но большие клубы таких гарантий не дают. Если такой заинтересованности нет, моя рекомендация – не уезжать пока. Рановато.

— Один на один советы такого рода ему давали? 
— Феде надо давать информацию дозированно. С ним нужно вести беседы, но обязательно делать скидку на то, что Чалов и самоанализом, самобичеванием много занимается. Если ты усиливаешь его сомнения или вбрасываешь дополнительную информацию, с которой он не может справиться – это не идёт на пользу. 

Он и сам на себя сильно давит, а ведь у него ещё есть брат-футболист, родители, которые дают советы, агент. Это с Бекао можно говорить бесконечно, с Влашичем, Сигурдссоном, а с Чаловым следует быть осторожным в словах и помнить: у него компьютер в голове.

«Такума – как хорошая японская машина»

— О чём вы бесконечно разговариваете, например, с Сигурдссоном? 
— Обо всём в комплексе – это и тактические нюансы, и вопросы коммуникации с остальной командой, взаимодействия на поле. Есть много тем, требующих каждодневного обсуждения. У Арнора достаточно своеобразное видение футбола, его нужно понять. Я часто спрашиваю у него: «Почему ты в этой ситуации так поступил, а не так?». Сигурдссону важно не только со мной найти общий язык, через переводчика, но и с партнёрами. В моём представлении Арнор – этот тот материал, с которым надо постоянно работать, чтобы его улучшать. У него большой потенциал, но ему нужно понимать, над чем работать. Кому-то достаточно просто дать играть так, как умеет. Это не про Сигурдссона. Его следует направлять. 

— Можно пример? 
— Есть несколько простых примеров: что мы делаем, Арнор, когда подаём угловой? Что делаем, когда защищаемся при угловом? Как действуем при полуфланговых подачах? При потерях? Тут у нас ещё большой фронт работы. 

— Недорабатывает? 
— Нет, он по-своему видит ситуацию. Хотя иногда это работает в плюс. Когда Магнуссон забил «Крыльям», Сигурдссон действовал не совсем так, как договаривались. 

— С кем из множества новичков легче всего было найти общий язык? 
— А я не могу сказать, что с кем-то вообще были сложности. 

— Даже в сознание Нисимуры проникли без труда? 
— Здесь более понятная ситуация. Такума – как хорошая японская машина. Такой мини-Марио. Он любит работать, заранее приходит до тренировки, остаётся после. Если Нисимура не попадает в состав, его отношение к тренеру и команде не меняется. Он мыслит так: если выйду на три минуты, значит, это будут три минуты всей жизни. Такума хорошо понимает атаку и оборону, стандартные положения. С ним в этом плане даже легче, чем с Арнором. Поначалу только, когда были трудности перевода, он не совсем хорошо понимал структуру атаки и принципы взаимодействия в ней. Потом всё стало на свои места. Нисимура профессионально работает, никогда не показывает недовольства и всеми силами пытается понять, чего хочет тренер. 

— Чем легионер Нисимура лучше своего Жамалетдинова? 
— У каждого футболиста свой характер. Нисимура пришёл с желанием играть, тогда как у Жамалетдинова выработалась уверенность, что ему не дают играть. Это две разные ситуации и два разных ментально футболиста. 

— Одновременно с вами в состав ЦСКА два года назад влилась большая группа воспитанников клуба. Не огорчает, что из всей бригады остались, по сути, лишь Чалов да травмированный Кучаев? 
— А какая команда выдаёт из года в год поток молодых футболистов? Ни «Барселона», ни «Манчестер Юнайтед» этого не делают. Невозможно каждый год получать из дубля Чалова, Головина, Кучаева. Тем не менее у нас есть Тикнизян, Жиронкин. Подтянутся ещё ребята – их тоже постараемся вывести на более высокий уровень. 

— Кто-то из уходивших в аренду начнёт межсезонье в ЦСКА? 
— Нет, планируем начать подготовку той же обоймой, которой и заканчивали чемпионат. Это нормально, когда футболист хочет играть. Ну так пробуйте пока там, где объективно можете это делать. 

— Эрнандес – главное разочарование в сезоне? 
— Почему разочарование? Абель очень хотел помочь команде – организм не позволил дать больше. 

— ЦСКА с ним расстаётся? 
— Да.

«Влашича нельзя критиковать»

— Еще одного новичка ЦСКА Влашича называли чуть ли не лучшим футболистом РПЛ. Что с ним случилось весной? Эмоциональное выгорание? 
— Влашич — очень амбициозный игрок. Не сомневаюсь, что он искренне хотел помочь команде. Он любит проявлять себя в каждой игре, в каждом отдельно взятом эпизоде, но не забывайте: Никола такой же, как и Чалов, по возрасту. Плюс он пришёл к нам без игровой практики. По физическим данным, по уму он достаточно зрелый игрок, но всё равно ещё очень молод. Этот груз ответственности, ожиданий тоже на каком-то этапе его придавил. 

— Влашича надо подстёгивать? 
— Никола из тех людей, которых надо постоянно подбадривать, говорить, что он и вполнакала горит ярко. Тогда Влашич проявляет свои лучшие качества. Его нельзя ни в коем случае критиковать.

— Бекао, наоборот, нуждается в постоянных пендалях? 
— Всегда. Всегда. Он и сам этого не стесняется и принимает критику, хотя парень ершистый. 

— Кого ещё в ЦСКА надо подстёгивать, как Бекао? 
— Набабкина. Если не подстёгивать, это не идёт ему в плюс. Надо знать, кому следует делать замечания в прессе, кому – наедине, кому – при команде. Все люди разные.

«Лапочкин не знал, кто такой Марио Фернандес?»

— Вопрос про другого бразильца ЦСКА. За семь лет Фернандеса в России мы ни разу не видели его таким разъярённым, как после «Оренбурга». Ожидали от него такой вспышки гнева? 
— Судейство в целом не должно отвлекать от анализа игры. Но в моём понимании не может быть такого, что против одной команды регулярно ошибаются, а против другой – нет. По пяти первым командам пропорция ошибок за и против должна быть плюс-минус равная. Мне не хочется в эту тему углубляться, но Лапочкин что, не знал, кто такой Марио Фернандес? Все прекрасно знают его. Или возьмите удаление Бикфалви в матче «Урал» — Тула. Мне непонятно решение Карасёва. Я не понимаю, для чего VAR, если арбитр совершает ошибку. Мы не говорим о предвзятости – констатируем явную ошибку. Я не увидел в действиях Бикфалви умысла, достойного красной карточки. 

— Вернёмся к Марио. 
— Марио был просто опустошён. Он даже на тренировке, нарушив правила, сразу тянет две руки, чтобы поднять своего партнёра. То же самое в отношении соперника. Об этом кто-то не знает? Любого болельщика, судью спросите. Он голову подставляет, чтобы противнику не сделать больно, а ему дают две карточки… Я готов принять ситуацию, если против соперников будут совершаться такие же ошибки. Судьи – не роботы, и они тоже могут принимать неверные решения. Но когда против одной команды ошибаются, а против другой – нет, это меняет ситуацию. 

— У Марио ещё остался энтузиазм для выступлений в России? 
— Есть. Не думаю, что Марио что-то может сбить с пути. Он любит тренироваться, играть, ему всё нравится в ЦСКА, в Москве. Каким он был, таким остался. Не вижу причин думать по-другому. 

— Что игрока такого уровня ещё держит в РПЛ и ЦСКА без Лиги чемпионов? 
— Лучше у него спросить. Это вопрос внутренней мотивации – как каждый год поддерживать себя на хорошем уровне и приносить пользу команде. В конце концов существует контракт, где оговорены обязанности футболиста. Марио – яркий пример профессионального отношения к делу.

— Гипотетическая потеря Фернандеса для нынешнего ЦСКА фатальна? 
— А что значит потеря? Почему мы должны в таком ключе разговаривать? 

— Если ЦСКА придётся затыкать дыру в бюджете в связи с непопаданием в Лигу чемпионов, Марио станет первым кандидатом на продажу – ввиду высокой цены и спроса. 
— Мне не очень нравятся такие размышления в «песочнице». Какой смысл об этом говорить? Продавая Мусу, Думбия, Головина, мы же находили им замену, верно? Хотя, наверное, Марио наиболее сложно будет заменить. Все эти игроки были профессионалами, но Марио в этом плане просто образец. Своим примером показывает товарищам, что нужно делать. Поэтому даже рассуждать на эту тему не хочется. Но понятно, что в карьере каждого футболиста есть три неизбежные вещи – это подписание контракта, работа по нему и уход. Рано или поздно это у всех случается. Чем дольше ты находишься в команде, тем вероятность ухода выше. А что касается финансовых вопросов, то у нас работа в этом плане правильно построена. Финансы – это не моё, и в то же время финансисты не советуют мне, что делать. 

— Марио как-то реагировал на трансферную шумиху вокруг себя? 
— Он сказал: «Я понимаю, что это слухи, которые кто-то распространяет. Мне это не совсем интересно».

«Осенью казалось, что достаточно хорошо изучил всех футболистов. Оказалось – нет»

— А вам было интересно, что писали весной про ЦСКА – журналисты, эксперты, болельщики? 
— Для меня наиболее важно то, что обсуждаем внутри тренерского штаба – что получается, что нет. Каждый должен заниматься своим делом. Если у нас неудачная игра, вы должны об этом писать, говорить, по-своему анализировать. Мне, например, очень нравится общаться с вашим коллегой Антоном Михашенком – у него интересное видение игры. Он приезжал к нам на базу, смотрел тренировки. Это нормально. Я спокойно отношусь к любой аналитике, критике, даже к слухам про Марио. Это ваша работа. Моё дело – тренировать. 

— Часто, читая журналистскую аналитику, ловите себя на мысли: «Боже, какая чушь»? 
— Где-то внутренне можешь улыбаться, где-то соглашаться: «А он в чём-то прав». Но когда я читаю разбор действий Облякова и Ахметова в защите, то, мягко говоря, удивляюсь. Каким образом действуют центральные защитники, где наши нападающие, позволяющие первому пасу соперника легко проходить в нашу оборону – на это никто не обращает внимание. Есть масса факторов, характеризующих структуру обороны. Это не только Обляков и Ахметов в чистом виде. Количество перехватов, отборов и фолов у Ивана с Ильзатом даже улучшилось за этот промежуток времени. Почему я с Сигурдссоном столько общаюсь – потому что с него начинается первая линия обороны. Если она не работает, не факт, что мы потом остановим атаку соперника. У нас даже Влашич стал получать удовольствие от оборонительных действий. Моя задача – не только Облякова с Ахметовым научить обороняться, а сделать так, чтобы лучше оборонялись и нападающие, и центральные защитники. 

— Согласитесь, что Ахметов весной померк на фоне самого себя осеннего. 
— Человек сидел в бухгалтерии, находился вне футбола – всё равно, что после травмы вернулся. Когда Васин выздоровел, я понимал, что он может провести две-три игры на эмоциях, что в принципе и произошло. А потом – раз – и увидели не того Васина, который нам нужен был в матче с «Ахматом». Когда много пропускаешь, первое время играешь на эмоциях, пока не начинается естественное снижение. После этого важно опять подняться. Ахметов был лучше осенью, чем весной, и при этом нельзя сказать, что в его менталитете что-то изменилось. Ильзат так же хорошо себя готовил и пытался помочь команде, как и прежде. От взлётов и падений никто не застрахован. Он и сам понимает, в чём должен прибавить, и мы мониторим физическое состояние игроков, чтобы помочь им следующий сезон провести сильнее. 

— Локальные ошибки у вас как главного тренера по ходу игр были? 
— Осенью мне казалось, что достаточно хорошо изучил всех футболистов. Оказалось – нет. Ряд неудач помог взглянуть на игроков другими глазами. Теперь я лучше представляю себе уровень футболистов и знаю, как они поведут себя в той или иной ситуации, что будут делать, если нужно выкарабкиваться из непростого положения. Пришло понимание, на кого следует опираться, когда проигрываем по ходу матча. 

— Вы уверены, что полученная информация позволит команде сделать заметный шаг вперёд в новом сезоне? 
— Конечно. Это раз. Два – все теперь представляют себе уровень и специфику Премьер-Лиги. В России многие играют от обороны – к этому тоже нужно быть готовым, чтобы стать лучше в следующем сезоне.

«Эмоций и позитива Дзагоева не хватает»

— У вас сейчас нет ощущения дежавю – снова неопределённость, в каком виде застанете команду после отпуска? 
— Почему? 

— Дзагоев, Влашич, Бекао, Абель… 
— Ну, это не столь глобальная неопределённость. Почти не сомневаюсь, что Дзагоев будет с нами. По Влашичу и Бекао, думаю, в ближайшую неделю-две получим информацию. Это в любом случае не 11-12 человек на сборе, как год назад (смеётся). Будем ждать возвращения ребят из сборных, кому-то больше дадим отпуск, кому-то меньше. 

— Верите во вторую молодость Дзагоева? 
— По крайней мере, то, что делает сейчас Дзагоев, мне очень нравится. 

— А что он делает? 
— Он решительно настроен восстановиться и помочь команде. Мы с ним на связи. Алан рассказывает и показывает, что делает. Мне очень хочется, чтобы он вышел на свой уровень. Его эмоций и позитива ЦСКА не хватает в играх и тренировках. Если раньше Дзагоев мог привезти из отпуска лишний вес, то сейчас максимально профессионально относится к себе. 

— Он нам рассказывал: когда Набабкин встретил его после операции, глазам не поверил: «Алан, где твоя задница?». 
— Один раз Алан приехал после травмы с такой, простите, ряхой, что сам понял: перебор. У него столько болячек было, что мы уже со счёта сбились. А после «крестов» Дзага действительно сильно похудел.

— О малийском тинейджере Ндиайе говорили как об африканской жемчужинке, но что-то она не спешит сверкать. В чём проблема? 
— Болезнь роста. Первый шаг в новой команде всегда достаточно прост – поскольку делается на эмоциях. Второй и последующие предполагают долгую, кропотливую работу. Плюс Ндиайе выбивают из колеи постоянные отлучки в сборную. Из-за этого он пропустил весь подготовительный сбор в Испании. Сейчас опять уехал – теперь на чемпионат мира U-20. Для молодого футболиста это не очень хорошо, поэтому пробуем разговаривать с его тренерами, агентами, чтобы он по максимуму оставался в клубе.

«Я себя в ЦСКА не исчерпал»

— Сколько приобретений ждать в ближайший регистрационный период? 
— Зависит от того, останутся ли Влашич с Бекао. Если вдобавок к ним придут один-два человека, это будет очень хорошее подспорье. А возможно, что и одного качественного приобретения хватит. Ситуация не критическая. 

— Поставим вопрос иначе: сколько сильных новичков вам нужно для полного счастья? 
— Блюдечко с голубой каёмочкой (улыбается)? Сколько там Куравлёв сразу выпалил в «Золотом телёнке», чтобы Остап ему отстегнул? По максимуму хотелось бы двух игроков ещё. У нас сейчас в кои-то веки на тренировке было больше 20 футболистов – 21, а моментами даже 22. Для ЦСКА это очень хорошая цифра. Вопрос в качестве. Если кто-то придёт, то эти люди должны быть сильнее тех, кто есть.

— После второго-третьего мест в РПЛ, Лиги чемпионов у вас как у тренера-максималиста не возникает ощущения топтания на месте? В чём сейчас ваша мотивация? 
— Мы приобрели нужный фундамент, чтобы подняться в следующем сезоне. Конечно, большому клубу лучше не иметь арендованных футболистов, чтобы не возникало такой неопределённости, как с Влашичем и Бекао, но на эту ситуацию я повлиять не могу. А от непопадания в Лигу чемпионов не застрахован никто – даже «Милан» или «Манчестер Юнайтед». 

— Пример коллеги и доброго товарища Слуцкого вас мотивирует? 
— Об этом можно задумываться, если не видишь плодов своей работы, не чувствуешь роста команды. Сейчас у меня нет оснований для этого. Считаю, что я себя в ЦСКА не исчерпал. Тот фундамент, который есть, отношение ребят и настроения руководства позволяют думать, что в следующем году мы должны выступить лучше. Разумеется, важно понимать, с кем начнём сезон. 

— В период работы в БАТЭ у вас действительно была возможность уехать в Германию? 
— А что такое возможность уехать? Когда тебе звонит, допустим, Шамиль Газизов и предлагает встретиться, это значит – клуб в тебе заинтересован. Когда звонят Бабаев с Гинером – это предложение. Всё остальное – несерьёзно. Таких вариантов можно нафантазировать сколько угодно. Были звонки такого рода: я друг этого, могу переговорить с тем. Это в вашем понимании приглашение? 

— Про Германию не мы придумали – ваш близкий друг и бывший работодатель Анатолий Капский при жизни рассказывал. С его слов, вы тогда не оставили БАТЭ только из-за его болезни. 
— Зная, в каком положении находится Капский, я даже не рассматривал никаких предложений. К нему наверняка обращались, а он, импульсивный человек, видимо, воспринимал предложение поговорить как попытку сманить у него тренера.

«Когда кто-то рядом кричит, пищит, нуждается в заботе – это приятно»

— В Москве вам комфортно? Ваш город? 
— Чем мне нравятся Минск и Москва, так это своими ритмами. Помните, когда Бендер в «Двенадцати стульях» принёс в редакцию свою поэму, он не понимал, почему вокруг все бегут. Потом сам побежал и на ходу начал всучивать кому-то рукопись. У меня такая же ситуация. Приезжая в Москву, я сразу же включаюсь в этот темп. Из самолёта вышел – и моментально окунулся в другую атмосферу. Возвращаешься в Минск – переключаешься в более спокойный режим. Мне по душе, что здесь моя активность снижается, а там – возрастает. В обеих столицах уже всё отлажено до мелочей. В Москве сын в школу ходит, дочка родилась, но главное – там любимая работа. 

— Мужчины, как правило, мечтают о сыне. Какие чувства испытываете после рождения дочери? 
— Когда второй ребёнок, о таких вещах задумываешься в меньшей степени. Тем более у них такая разница в возрасте – 11 лет. На первый взгляд, родили поздновато, хотя по европейским меркам 40-41 год – не столь критичный возраст, как мы его раньше воспринимали. Для нас это долгожданное и желанное событие. Жене, конечно, теперь ещё сложнее в связи с моими разъездами, но, когда кто-то рядом кричит, пищит, нуждается в заботе – это приятно. Каждый в понятие семья вкладывает что-то своё, а для меня полноценная семья подразумевает двух детей и больше. Если бог даёт одного, и одному надо радоваться, но двое – полная семья и большое счастье. А сын, кстати, вон – за соседним столиком сидит, кушает. 

— С рождением дочери свободного времени у вас убавилось? 
— Заботы о малышке в основном легли на жену – в моём распорядке мало что поменялось. Работа с личной жизнью не должны пересекаться. Сколько хочу, столько и провожу времени с детьми. Но если нужно работать – работаю без ограничений. Хотя Кристина и родилась 23 мая, за несколько дней до последнего тура чемпионата, разрываться между семьёй и командой мне не пришлось. 

— В Минске ощущаете себя популярным или здесь людям нет дела до футбола, до ЦСКА? 
— Конечно, есть масса знакомых, которые болеют, переживают. Но в Минске у меня свой круг движения – район, ресторан, заправка, — за пределы которого нечасто выхожу. Я не пойду в центр – лучше тут пройдусь или на велосипеде прокачусь.

«Не думаю, что Клопп играет на публику – он естественный»

— Как вам финал ЛЧ? Как профессионал что-то новое для себя открыли? 
— Для того чтобы разглядеть что-то новое, нужно несколько раз пересмотреть игру. Сразу выхватить нюансы – сложно. Но вообще мне интересно наблюдать за командами Клоппа со времён «Боруссии». Вспомните, какое место Дортмунд занял в группе при яркой атакующей игре в первый сезон Клоппа? По-моему, четвёртое. Немец сделал выводы: нельзя всё время играть в атаку и безостановочно прессинговать соперника. «Боруссия», а потом и «Ливерпуль» перестали настаивать на тотальном контроле мяча и стали действовать более гибко. Клопп приобрёл бесценный опыт в 1/8, 1/4, 1/2 финала и сам по этому поводу шутил: мол, готов уже выпустить пособие, как играть в полуфинале. Этот опыт и помог ему в итоге взять Лигу чемпионов. 

— Вы, кажется, давно симпатизируете Клоппу? 
— На протяжении длительного времени – да. Но и путь «Тоттенхэма» не может не вызывать уважения. В какой-то мере он похож на ЦСКА – громких трансферов тоже нет. Какая ещё большая команда может позволить себе два «окна» никого не покупать? «Тоттенхэм» — может. Мне как тренеру импонирует умение Почеттино ставить высокую линию обороны и перестраивать схемы. Остановить «Сити», который выиграл всё – это достойно восхищения. При этом работа Клоппа многие годы вызывает только положительные эмоции. 

— В том числе его манера вести себя. 
— Не думаю, что Клопп играет на публику – он естественный. Мне довелось когда-то с ним пообщаться, буквально пять минут, и Юрген мне показался совершенно таким же, как перед камерами. Читая его интервью, всегда смеюсь – такая там концентрация юмора в каждой фразе. Вместе с тем Клопп бывает и искренне грустным. Он умеет преподать свои чувства в такой красивой обёртке, что люди невольно проникаются его радостью или, напротив, сожалением – как в случае ухода Гётце из «Боруссии». Из свежего запала в душу фраза: «Ты не можешь не любить «Барселону», потому что даже 1682 голу она радуется так, как первому». И вот это ещё: «Мы играем завтра, потом в субботу, в среду и опять в субботу и только после этого получим первый выходной за 385 дней». Такое только Клопп может выдать. Такая непосредственность не может не вызывать симпатию.

Да и наблюдать за ним — тоже кайф. Помните фотку, где он ревёт на резервного судью? Так рот раскрыл, что кажется, заглотит беднягу.

— Вы, находясь на тренерской скамейке, задумываетесь над тем, как выглядите со стороны? Пытаетесь себя сдерживать? 
— Поведение на бровке сложно контролировать. Анализируя знаменитый спич в адрес Мусы, я понимал, что первые 9 рядов легко могли разобрать слова. Но я остаюсь при мнении: всё, что считаешь нужным выплёскивать в сторону трибун, поля – надо выплёскивать. 

— Супруга никогда не просила: «Витя, держи себя в руках»? 
— Нет-нет. Маргарита смотрит трансляции, на стадионе садится за тренерской лавкой. Но такого, чтобы она меня критиковала, не бывает. Наоборот, советует не держать эмоции в себе.

«Отец возвращался, а потом на подушке пятна крови оставались…»

— Вы с первых дней работы в России производили впечатление очень основательного, серьёзного, несмотря на молодость, человека. Был момент в жизни, когда резко повзрослели? 
— Когда в 16 лет теряешь отца, получаешь большую жизненную школу. Сразу приходит осознание: всё, ты сам себе теперь предоставлен. Второй этап взросления – это интернат, в моём случае училище олимпийского резерва. Мне самому за всё приходилось сражаться — это закаляет. 

— Сейчас все обсуждают фильм «Чернобыль». Смотрели? 
— Зачем мне смотреть, если я сам там был (усмехается)? 

— Сверить собственные воспоминания с художественной реконструкцией событий. 
— Пока не смотрел, но видел много отзывов, рекламы. Думаю, быль была более чёрной, чем кино. Отец на ликвидации последствий аварии получил самую серьёзную степень облучения. Матери платили пенсию по 18-й статье до тех пор, пока мы с сестрой не стали совершеннолетними. Я хорошо помню то радиоактивное облако, понимаю, куда отец ездил, хотя он, возможно, этого в полной мере не осознавал. Возвращался, а потом на подушке пятна крови оставались… В одной части Хойников, в сторону Речицы, живут люди, а на другой, ближе к границе, начинается зона отчуждения. Я был там – высокая трава, волки воют. На Припяти рыбачил. 

— Эту рыбу можно употреблять в пищу? 
— А она никогда не была заражённой – рыба спускается по течению из чистой зоны. Сколько ни проверяли, дозиметр ничего не показывал. Там всё локально. Есть места с запредельным фоном, а есть абсолютно безопасные. 

— Вам 10 лет, рванул Чернобыль. Самое сильное воспоминание того времени? 
— Парады – в честь Октябрьской революции, Первого мая. Как люди доставали и разворачивали красные флаги. Уже во время демонстрации по рядам шёл шёпот: что-то произошло. Это ощущение тревоги хорошо помню. 

— Население не оповещали об аварии на ЧАЭС. 
— Информация передавалсь по «сарафанному радио». Если реактор рванул 26 апреля, получается, к 1 мая пять дней прошло. Как в «Городке» шутили: во времена нашего детства были хорошие фильмы и индийские. То же самое с телевизионными каналами – их было два: БТ и Первый. Всё. Понятно, что сверху поступил приказ не распространяться об аварии.

— Сколько после этого прожили в Хойниках? 
— В 1994 году только уехал в Минск учиться – выходит, восемь лет. Союз можно критиковать, но есть за что и похвалить. С ним связаны светлые детские воспоминания. Первое время после аварии меня как ребёнка-чернобыльца на лето вывозили в пионерские лагеря – в Дондюшаны (это нынешняя Молдова), в Витебск. В то время как другие дети приезжали и уезжали, мы оставались там без пересменки все три месяца. Плюс в Хойниках многое делалось для того, чтобы сохранить здоровье людей: песчаные площадки асфальтировались, дороги вымывались специальным раствором. Вся эта история помогла мне иначе взглянуть на жизнь, оказала влияние на формирование характера.

«Ночь, темно, лес, и я в светлых джинсах чешу…»

— Насколько соответствует действительности легенда о том, как вы ходили из Мозыря в Хойники 60 километров пешком? 
— Это не легенда. Тёма, — подзывает Гончаренко сына из-за соседнего столика. – Иди, послушай поучительную историю. Я её, кстати, очень люблю. На дворе май 1994-го, выпускной класс в школе. Передо мной стоит выбор – ехать к тренеру Пышнику в РУОР или к Юревичу в МПКЦ. Юревич тогда сколотил приличную команду – они первыми минское «Динамо» с пьедестала сбросили. Для него деревенский парень, приехавший на просмотр, не играл никакой роли. Анатолий Иванович считал футболистов профессионалами и полагал, что со своими проблемами они должны справляться самостоятельно. При том, что Союз только-только рухнул, в Беларуси кризис. В Хойниках из-за отсутствия топлива даже рейсовые автобусы не ходили. На игру МПКЦ меня привёз на машине брат Юревича. После матча Иваныч подошёл: «Давай, Витя, заканчивай школу и приезжай. Сам доберёшься домой?». Я киваю, а внутри паника: «Как доберусь?!». 

— Как выкручивались? 
— Брат Юревича подбросил до перекрёстка Мозырь – Хойники. Если от Мозыря до дома 60 км, то от этой развилки – «всего» 54. Стою на остановке, воскресный вечер. Общественного транспорта нет. Машин мимо штук пять проехало – бабушка с дедушкой на «Запорожце», пара грузовых… Один мужик сжалился, подобрал. Километров 15 я проехал с ним, 25 – пробежал, а остаток пути прошёл пешком. Стартанул в районе половины седьмого – без 20 три пришёл. Представьте, ночь, темно, лес, и я в светлых джинсах чешу. Последний участок – кладбище перед Хойниками, где отец похоронен. Длинное – людей тогда умирало больше, чем рождалось. И вот это расстояние я на одном дыхании пролетел. Прихожу домой, открываю дверь, мама спрашивает: «Нормально доехал?». – «Да, нормально». А у самого колено заклинило – не сгибается. Я уже молчу про мозоли. 

— Жесть. 
— Наутро приятели подкалывали: после поездки в такую знаменитую команду с нами даже тренироваться не хочешь. А я реально не мог ни ускориться, ни ударить по мячу. Недели две потратил на восстановление. Но если бы открутить время назад, я хотел бы ещё раз этот путь пройти. 

— На тренировках у Юревича умирали? 
— Я к Анатолию Ивановичу с огромным уважением отношусь – много футболистов вырастил. Но были в его программе и совершенно чудные упражнения – например, прыжки на тумбу. Доктор докладывает Юревичу: такой-то плюсневую сломал. Ответ был гениальный: «Ну и … с ним. Давай другого». Подпишусь под словами Кононова: в Юревиче сколько хорошего, столько и странного, пропорция – 50 на 50.

«Кононов нам супчик варил»

— Как вы делили съёмную квартиру с Кононовым? 
— Президент Капский с тренером Пунтусом решили, что БАТЭ необходимы опытные футболисты. Олег пришёл действующим игроком, одно время тренировался с травмой ахилла и честно пытался помочь команде. Пунтус подошёл к нам с Жевновым: «У вас же найдётся в квартире место ещё для одного человека?». Конечно, найдётся, какие вопросы. Олег и подселился к нам. 

— Нормально уживались? 
— Абсолютно. Нам с Юрой по 20 лет было, хотелось всё успеть – девочки, дискотеки. А Олег намного старше, уже взрослый, степенный мужчина. Супчик варил. Для нас это было хорошее подспорье. Так и жили втроём в съёмной двушке, пока как-то раз утром Кононов не объявил: «Заканчиваю с футболом. Сейчас пойду и скажу Пунтусу и Капскому, что больше не могу и не хочу играть. Нет здоровья». 

— Сейчас отношения с Кононовым сохранились? 
— Когда он работал в Украине, с улыбкой вспоминали этот эпизод жизни. Сейчас плотного общения нет: специально не созваниваемся, игры не обсуждаем. По сути, только на матчах перекидываемся парой фраз. Но если где-нибудь встретимся, не сомневаюсь, тепло поговорим.

— Вы ведь тоже неожиданно для многих объявили о завершении игровой карьеры. 
— Хорошо помню этот момент. На сборе в Тирасполе ещё, кажется, приземлиться на поле после стыка не успел, а в мозгу уже щёлкнуло: «Всё, финиш». Врачи подбежали, тренер Криушенко подошёл. И я ему: «Николаич, я больше не буду играть в футбол». 

— Удивился? 
— А вы как думаете? Футболисту 24 года, а он о завершении карьеры твердит. Естественно, глаза у Криушенко округлились: «Ты подумай, позже скажешь». Вечером зашёл с бутылкой коньяка: «Выпей, прежде чем принять решение». Я махнул рюмочку, но мнения не изменил. Он Капскому набрал: «Гончаренко больше не хочет играть в футбол». 

— Отчего такая категоричность? 
— Когда на одном колене четыре операции сделали, а тут ещё и второе вылетает, понимаешь: восстановиться-то ты, может, и восстановишься, но выше второго-третьего дивизиона уже вряд ли поднимешься. Почему я Васина хорошо понимаю – сам был таким мини-Васиным. Поэтому решение у меня быстро созрело.

«Михалыч, а вы не знаете, у кого это телефон звонил?»

— Читали, как, уже работая в ЦСКА, вы сами себя оштрафовали. Так бывает? 
— Я же не знал, что при переводе телефона в беззвучный режим «Вайбер» всё равно может звонить. И вроде бы тихо играл, но Набабкин расслышал: «Михалыч, а вы не знаете, у кого это телефон звонил?». — «Да у меня, Наба, не волнуйся, не заржавеет». 

— Не заржавело? 
— Обижаете. Сводил команду в ресторан. После этого случая сам не беру мобильный на теорию и команде запрещаю. 

— Других часто приходится штрафовать? 
— Нет, не люблю это делать. Есть серьёзные проступки, за которые могу отправить даже во вторую команду, но, если игрок неосознанно совершил ошибку – стараюсь войти в его положение. Мне в этом плане близка мораль Клоппа, который говорит: «Я люблю давать людям и второй, и третий шанс». 

— Вас правда раздражают треснутые экраны телефона у подопечных? 
— В жизни ничего не должно быть битого. Когда сын разбил зеркало на новом скутере, я открутил его и выбросил в мусорник. Увидел у Дзагоева покоцанный телефон – высказал ему: «Алан, ну ты можешь стекло поменять?». Это не суеверия – скорее склонность к порядку. Во всём.

Блиц

— Какое блюдо готовы есть семь дней в неделю? 
— Лазанью. 

— Что вам не нравится в профессии тренера? 
— Всё нравится.

— Чего вы боитесь? 
— Осуждения.

— Главный предмет гордости у вас дома? 
— Семья.

— Лучший танцор ЦСКА? 
— Давайте назовём Набабкина. 

— Главное человеческое качество для тренера? 
— Их несколько: последовательность, коммуникация, требовательность и понятливость. 

— Последний фильм, от которого не могли оторваться? 
— Я очень люблю фильмы смотреть с женой, один не выделю. 

— Когда последний раз плакали? 
— Был близок к этому, когда умер Капский. Но организм отреагировал на шок по-своему. 

— Чего хотели бы попробовать из того, что никогда не делали? 
— Есть одна намёточка, но она пока супернеадекватная, чтобы о ней говорить вслух. 

— Что взяли бы с собой на необитаемый остров? 
— А чего там делать? Мне нравится размеренная жизнь в Минске и интенсивная в Москве. 

— Что будете делать, когда выйдете на пенсию? 
— Есть московская жизнь, есть минская, а есть европейская: все гуляют, улыбаются друг другу, пьют кофе, катаются на велосипедах. Это очень хорошая составляющая, хотя мы себя с ней тяжело соотносим. 

— О чём последний раз мечтали? 
— О, на то она и мечта, чтобы оставаться мечтой.